ПСЫ ТИНДАЛА

Фрэнк Белкнап Лонг
Опубликовано в 1929 году в "Arkham House".

На русском языке опубликовано в книге "Нелюди" издательства "Вербо" в 1993 году.
Перевод С. Алукард, В. Терещенко.

I

Хорошо, что ты пришел,- обрадовался Чалмерс. Он сидел с очень бледным лицом у окна, и две длинные свечи медленно оплывали возле его локтей, бросая болезненно-желтый отсвет на тонкий нос и слегка срезанный подбородок моего друга. В квартире у Чалмерса не было ничего современного. Душой он был средневековым аскетом и предпочитал старинные рукописи и выпученные статуи каменных горгулий автомобилям, радиоприемникам и счетным машинкам.

Проходя через комнату к диванчику, который он для меня тут же расчистил, я мимоходом взглянул на его письменный стол и был сильно удивлен, обнаружив, что мой друг изучает замысловатые формулы знаменитого современного физика и уже успел исписать множество листков тонкой желтой бумаги загадочными геометрическими фигурами и цифрами.

- Эйнштейн и Джон Ди - довольно странное соседство,- заметил я, переводя взгляд от математических формул к его библиотеке, состоящей из шестидесяти или семидесяти томов. На полках из черного дерева прекрасно уживались друг с другом Плотиний и Эммануэль Москопул, Святой Фома Аквинский и Фрэнкл де Бюсси. Все стулья, обеденный и письменный столы были завалены материалами о средневековых предсказаниях, колдовстве, черной магии и прочих прелестях, от которых современный мир давно уже сознательно отказался.

Чалмерс загадочно улыбнулся и протянул мне папиросу на искусно гравированном подносе.

- Мы только еще начинаем понимать,- сказал он,- что древние алхимики были на две трети ПРАВЫ, в то время как твой современный биолог и материалист на девять десятых НЕПРАВ.

- Ты всегда презрительно относился к современной науке,- ответил я, нетерпеливо нахмурившись.

- Нет, только к засилию научного догматизма,- ответил он.- Ведь ты же знаешь, что я всегда был бунтовщиком, поклонником оригинальных и проигранных теорий, и отчасти поэтому я стремлюсь отвергать заключения современных биологов.

- А Эйнштейна? - спросил я.

- Он проповедует трансцедентальную математику,- задумчиво произнес Чалмерс.- Эйнштейн - глубокий мистик и исследователь величественного ОЖИДАЕМОГО.

- Тогда, выходит, что ты не всю науку презираешь?

- Конечно же, нет! - с жаром подтвердил он.- Я просто не доверяю тому научному позитивизму последних пятидесяти лет, который мы видим у Хэккеля, Дарвина и мистера Бертрана Рассела. Я считаю, что биологам так и не удалось объяснить тайну происхождения человека и его назначение.

- Дай им время,- отпарировал я. Глаза у Чалмерса заблестели.

- Друг мой,- прошептал он,- твой каламбур просто великолепен. Дать им ВРЕМЯ!.. Именно это я и собираюсь сделать. Но, к сожалению, вы, современные биологи, пренебрежительно относитесь ко времени. У вас есть этот замечательный ключ, но вы им почему-то не пользуетесь. Однако что же мы в действительности знаем о времени? Эйнштейн считает, что оно относительно и может быть выражено в терминах теории искривленного пространства. Но стоит ли нам останавливаться на этом? Что если там, где теряется современная математика, мы сможем продвинуться вперед с помощью своей интуиции?

- Ты вступаешь на опасную тропинку,- предостерег я.- Это ловушка, которую сознательно избегали все знаменитые исследователи. Современная наука именно потому и движется вперед так медленно, что она не хочет принимать ничего, если это невозможно строго доказать или продемонстрировать на опыте. Ты же...

Но тут он перебил меня.

- По примеру восточных мудрецов я буду принимать опиум, гашиш, любые наркотики. И, возможно, тогда я смогу познать...

- Что?

- Четвертое измерение.

- Неужели ты не понимаешь, что все это - теософский бред!

- Возможно. Но я верю, что наркотики расширяют человеческое сознание. Уильям Джеймс, кстати, был полностью согласен со мной. И к тому же я открыл новый.

- Новый наркотик?!

- Да. Его применяли много веков назад китайские алхимики, но на Западе он почти неизвестен. Оккультные возможности этого препарата поистине потрясающи. И я считаю, что с его помощью и с помощью моих математических знаний я смогу путешествовать НАЗАД ВО ВРЕМЕНИ.

- Извини, но я не понимаю тебя.

- Время - это всего лишь наше несовершенное представление о новом измерении пространства. Время и движение - это иллюзия. Все, что существовало с начала мира, существует и сейчас. События, которые происходили на этой планете много веков назад, продолжают происходить и в данный момент, но только в другом измерении пространства. Так же, как и те события, которые произойдут через века, УЖЕ происходят. Мы же не можем почувствовать это только потому, что не в силах войти в то измерение пространства, в котором они содержатся. Человеческие существа, как мы их понимаем,- это только осколки, невообразимо крошечные частички одного громадного целого. Но в то же время каждый человек неразрывно связан со всей жизнью, которая существовала на этой планете до него. Я думаю, ты согласишься, что все наши предки - это часть нас самих. И только время отделяет нас от этих предков, а время - иллюзия, оно попросту не существует.

- Мне кажется, я начинаю понимать,- пробормотал я.

- Для меня будет вполне "достаточно, если ты будешь хотя бы смутно представлять себе, чего я хочу достичь. А хочу я снять со своих глаз вуаль иллюзий, которую накинуло на них время, и увидеть НАЧАЛО и КОНЕЦ.

- И ты думаешь, что этот новый наркотик поможет тебе?

- Я уверен в этом. И прошу, чтобы ты мне помог. Я собираюсь принять это вещество немедленно. Я не могу больше ждать. Я должен ВИДЕТЬ.- Его глаза странно заблестели.- Я пойду назад, назад по времени.

Чалмерс поднялся и подошел к камину. Когда он снова повернулся ко мне, на ладони у него лежала маленькая квадратная коробочка.

- Здесь у меня пять гранул наркотика Лао. Его применял великий китайский философ Лао Цзы, и именно под его воздействием он и созерцал Дао. А Дао - это самая таинственная сила в мире, она окружает все и проникает во все, она содержит в себе всю видимую Вселенную и все то, что мы называем реальностью. Тот, кто познает тайны Дао, ясно увидит все, что было, и все, что будет.

- Но это же бред! - не выдержал я. Чалмерс не реагировал.

- Дао напоминает громадного неподвижно лежащего зверя, который держит на своем теле все миры нашей Вселенной, все прошлое, настоящее и будущее. Мы же видим только части этого огромного чудовища через щель, которую люди называют временем. Но с помощью этого препарата я приоткрою щель. И я увижу огромную жизнь во всем ее величии, и этот спящий зверь явится передо мной полностью.

- А чего ты хочешь от меня?

- Наблюдай, мой друг. Наблюдай и записывай. И если я зайду слишком далеко, ты должен будешь вернуть меня в действительность. Это ты сможешь сделать, если начнешь меня сильно трясти. Если тебе покажется, что я страдаю от невыносимой физической боли, то пробуждай меня немедленно.

- Чалмерс,- сказал я,- я не хочу, чтобы ты проделывал такой опасный эксперимент. Ты сильно рискуешь. Я не верю, что существует четвертое измерение, и тем более я не верю в существование Дао. И я не одобряю твоего экспериментирования с незнакомыми наркотиками.

- Я хорошо знаю свойства этого вещества,- ответил он.- Мне точно известно, как оно воздействует на человека, и я полностью сознаю, какую опасность от него можно ожидать. Риск здесь не столько в самом наркотике: я боюсь лишь одного - того, что могу заблудиться во времени. Поэтому я и хочу немного подстраховаться - прежде чем проглотить гранулы, я внимательнейшим образом изучу геометрические и алгебраические формулы, которые записал для себя на бумаге.

С этими словами он взял математические схемы, лежавшие у него на коленях, и, перед тем как углубиться в их изучение, еще раз попытался объяснить мне смысл своих намерений:

- Прежде чем я приму наркотик, который поможет мне управлять оккультными путями восприятия,- сказал Чалмерс,- я должен тщательно приготовить свой разум к путешествию во времени, чтобы встретить четвертое измерение с подготовленным сознанием. Прежде чем я войду в сказочный мир восточных мистиков, я использую всю помощь математики, какую только может предложить мне современная наука. Эти математические познания, этот сознательный подход к восприятию четвертого измерения только усилят действие препарата. Наркотик откроет мне невиданные новые возможности, а математическая подготовка позволит моему разуму схватывать все на лету. Иногда мне и раньше удавалось интуитивным путем на миг проникнуть в четвертое измерение - это случалось обычно при сильных эмоциях, во сне; но, проснувшись, я никогда не мог вспомнить, какие тайные красоты открывались мне в эти краткие мгновения.

Однако я верю, что с твоей помощью мне удастся восстановить в памяти все, что я видел уже в минуты этих неожиданных озарений. Ты же должен записывать каждое мое слово, пока я буду находиться под воздействием препарата. Неважно, какими невнятными или странными могут показаться тебе эти слова - не пропускай ничего. Когда я пробужусь, то, возможно, смогу растолковать их, как бы таинственно или невероятно они ни звучали. Я не уверен, что мне это удастся, но вдруг все же получится? - Его глаза опять засветились тем же странным блеском.- И тогда время перестанет для меня существовать!

Закончив этот монолог, Чалмерс резко опустился на стул.

- Я приступаю к эксперименту,- решительно заявил он.- Пожалуйста, встань у окна и наблюдай. У тебя есть авторучка?

Я мрачно кивнул и вынул из жилетного кармана свою бледно-зеленую ручку фирмы "Ватерман".

- А тетрадь, Фрэнк?

Я скривился и достал записную книжку.

- Я подчеркиваю, что не одобряю этот эксперимент,- недовольно пробормотал я.- Ты очень рискуешь.

- Да не будь ты, как старая вздорная баба! - раздраженно прервал меня Чалмерс.- Теперь уже никакие твои слова не смогут меня остановить. И стой тихо, пока я буду изучать эти схемы.

Он снова поднес к глазам испещренные формулами бумаги и внимательно прочитал! их. Я молча смотрел на монотонно тикающие каминные часы, отсчитывавшие последние секунды перед экспериментом, и вдруг меня охватил такой страх, что я чуть не задохнулся: неожиданно часы перестали тикать, и в этот самый момент Чалмерс проглотил капсулы.

Я быстро встал и подошел к нему, но его глаза умоляли меня не вмешиваться.

- Часы встали,- пробормотал он.- Значит, силы, которые управляют ими, одобряют мой эксперимент. ВРЕМЯ остановилось, и я проглотил наркотик. Господи, теперь мне только бы не заблудиться!

Чалмерс закрыл глаза и откинулся на диван. Кровь отхлынула от его лица, и он тяжело задышал. Было ясно, что препарат действует очень быстро.

- Начинает темнеть,- прошептал он.- Запиши это. Начинает темнеть, и все знакомые предметы в комнате постепенно пропадают из виду. Я еще слегка различаю их через веки, но эти очертания быстро стираются.

Я встряхнул ручкой, чтобы она начала писать, и застенографировал то, что он сказал, а Чалмерс продолжал диктовать:

- Я покидаю комнату. Стены исчезают, и я больше не вижу знакомых вещей. Хотя твое лицо еще могу различить. Я надеюсь, что ты все записываешь. Мне кажется, что сейчас я совершу громадный прыжок через пространство. А может быть, я совершу свой прыжок именно через время. Я не могу точно сказать. Вокруг темно, и я ничего не вижу.

Некоторое время он молчал, голова его упала на грудь. Потом неожиданно Чалмерс напрягся и открыл глаза.

- Боже всемогущий! - закричал он.- Я ВИЖУ!

Он резко подался вперед и уставился на противоположную стену. Но я знал, что он смотрит сейчас сквозь стену, и все, что находится в этой комнате, более не существует для него.

- Чалмерс! - закричал я.- Чалмерс, тебя пробудить?

- Ни в коем случае! - пронзительно взвизгнул он.- Я ВИЖУ ВСЕ.

Убедившись в том, что я не собираюсь ему мешать, он перевел дыхание и заговорил тихим взволнованным голосом:

- Миллиарды жизней, прошедшие на этой планете до меня,- сейчас все они передо мною. Я вижу людей всех возрастов, всех рас, всех цветов кожи. Они дерутся, убивают, строят, танцуют, поют. Они сидят у костров в серых пустынях и летают по воздуху в аэропланах. Они плавают по морю в старинных каноэ и в громадных теплоходах; они рисуют мамонтов и бизонов в темных пещерах и покрывают огромные холсты футуристскими символами. Я вижу переселение народов из Атлантиды и Лемурии. Я вижу еще более старые расы - странные орды черных карликов, переполняющие Азию, и неандертальцев с низкими лбами и согнутыми коленями,- они бегают по Европе. Я вижу, как океан заливает греческие острова, вижу начало эллинской культуры. Я в Афинах, а Перикл еще молодой. Я стою на земле Италии. Я помогаю в похищении сабиянок; я марширую в легионе Императора. Я трепещу от удивления и благоговения перед тем, что проносится передо мной, и земля трясется под моими ногами. Тысячи обнаженных рабов склоняются под моим взглядом, а я проезжаю мимо в повозке из золота и слоновой кости, в которую впряжены черные быки из Тибеса. И девушки с цветами кричат мне: "Аве, Цезарь!",- а я киваю и улыбаюсь. Я сам раб на галерах. Я вижу, как возводится гигантский собор. Он поднимается камень за камнем, а я месяцы и годы стою и наблюдаю, как каждый камень ложится на свое место. Меня сжигают на кресте головой вниз в садах Нерона, где сильно пахнет тимьяном, и я с интересом и отвращением слежу за работой в камерах Инквизиции.

Я иду в самые священные места. Я вхожу в храм Венеры. В восхищении я преклоняю колени перед Магна Матер и кидаю монетки на обнаженные груди священных куртизанок, лица их закрыты вуалью,- я уже в Вавилоне. Я вхожу в театр Елизаветы и, хотя кругом плохо пахнет, аплодирую "Купцу из Венеции". Я гуляю с Данте по узким улочкам Флоренции. Я встречаюсь с юной Беатриче, и край ее платья спадает на мои сандалии, а я смотрю на нее с любовью и восхищением. Я - жрец Изиды, и моя магия поражает всех. Симон Магус встает передо мной на колени, умоляя помочь ему, а фараон трепещет, когда я начинаю к нему приближаться. В Индии я разговариваю с Учителями и с криком убегаю от них, потому что их откровения похожи на соль, которую сыплют на свежую кровоточащую рану.

Я воспринимаю все одновременно. Я воспринимаю все со всех сторон, я - часть этих кишащих миллиардов, окруживших меня. Я существую во всех людях, и все люди существуют во мне. Я воспринимаю всю человеческую историю, все прошлое и настоящее как единый момент.

Если я просто напрягаюсь, то начинаю видеть дальше и дальше в прошлое. Сейчас я продвигаюсь сквозь странные искривления и углы. Углов и искривлений вокруг становится все больше и больше. Через искривления я понимаю очень многое. Оказывается, есть ИСКРИВЛЕННОЕ время и есть УГОЛЬНОЕ время. И существа, которые находятся во времени углов, не могут попасть в искривленное время. Это очень странно. Я продолжаю двигаться назад. Человек исчез с Земли. Огромные рептилии ползают под гигантскими хвощами и плавают в мерзких черных болотах. Теперь исчезли и рептилии. Животных на Земле тоже не осталось, только под водой я отчетливо вижу, как среди гниющих водорослей медленно движутся громадные темные формы. И эти формы постепенно становятся все проще и проще. Теперь это уже отдельные клетки. А сейчас повсюду вокруг меня только углы; это странные углы, каких не бывает на Земле. Мне очень страшно. Здесь бездна, о которой человек никогда не предполагал!

Я вздрогнул. Чалмерс встал на ноги и начал беспомощно жестикулировать руками.

- Я прохожу через неземные углы, я приближаюсь... о! к сжигающей ужасом бездне.

- Чалмерс! - закричал я.- Ты хочешь, чтобы я вмешался?

Он быстро поднес правую руку к лицу, как будто хотел закрыться от страшного зрелища, которое словами передать было невозможно.

- Пока еще нет! - прохрипел он.- Я пойду дальше. Я должен знать... что лежит... за пределами...

Холодный пот заструился по его лицу, плечи начали судорожно подергиваться.

- За пределами жизни есть...- его лицо вдруг посерело от ужаса,- ТВАРИ, которых я еще не могу различить. И они медленно движутся через углы. У них нет тел, но они непрерывно ползут сквозь самые разные углы.

И только тогда я ощутил в комнате запах. Он был отвратителен. Эта страшная, неописуемая вонь казалась настолько тошнотворной, что я едва мог вынести ее. Я быстро подошел к окну и распахнул его настежь. Когда же я вернулся к Чалмерсу и заглянул в его глаза, то чуть не потерял сознание от страха - ужас, застывший в его взгляде, говорил лучше всяких слов.

- Мне кажется, они учуяли меня! - отчаянно заорал он.- Они медленно поворачивают в мою сторону.

Чалмерс сильно задрожал. Несколько секунд он беспомощно царапал руками воздух, потом ноги у него подкосились и он упал лицом вниз, застонал, и на губах его выступила пена.

Я молча наблюдал за ним. Чалмерс, содрогаясь, полз по полу. Это был уже не человек. Он оскалил зубы, и из уголков рта закапала густая слюна.

- Чалмерс! - закричал я.- Чалмерс, прекрати! Прекрати это немедленно, ты слышишь?

Как будто в ответ на мой призыв он стал издавать какие-то нечленораздельные, грубые и отрывистые звуки, которые лучше всего было бы сравнить с лаем собаки, и начал, громко стуча коленями, бегать на четвереньках кругами по комнате. Изловчившись, я нагнулся и схватил его за рукав. В отчаянии я принялся изо всех сил трясти его. Но он повернул голову и укусил меня за запястье. На мгновение мне стало плохо от боли и ужаса, но я не пытался освободить руку, опасаясь, что в припадке ярости он убьет себя.

- Чалмерс,- постарался как можно спокойнее сказать я.- Ты должен прекратить это. Ничто в этой комнате не причинит тебе вреда. Ты понимаешь?

Я продолжал трясти и убеждать его, и постепенно безумие исчезло с лица моего друга. Все еще сильно дрожа, он забрался на скомканный китайский коврик.

Я отнес его на диван и устроил там поудобнее. На лице Чалмерса застыло выражение боли и страха, и я понимал, что он все еще пытается избавиться от жутких впечатлений.

- Виски,- еле слышно прошептал он.- Бутылка в шкафу у окна, верхний ящик слева.

Когда я дал ему бутылку, он с такой силой схватил ее, что костяшки пальцев у него посинели.

- Они почти догнали меня,- скороговоркой выпалил он.- Огромными глотками Чалмерс осушил бутылку, и постепенно здоровый цвет лица вернулся к нему.

- Это не наркотик, а черт знает что! - проворчал я.

- Да, это не наркотик,- как эхо откликнулся он. Сумасшедшего блеска в его глазах больше не было, но все равно он выглядел, как безумный.

- Они почуяли меня в тот момент, когда я зашел слишком далеко,- простонал Чалмерс.

- А на что они были похожи? - спросил я, надеясь хоть как-то отвлечь его разговором.

Он подался вперед и схватил меня за руку. Его опять стало сильно трясти.

- Никакие слова в нашем языке не смогут их описать! - Вдруг он заговорил полушепотом.- Они представлены туманными намеками в мифе о Падении, а также - в непристойном виде на изображениях, которые иногда находят в старинных рукописях, У греков было для них имя, которое удачно скрывало всю сущность их мерзости. Дерево, змей и яблоко - вот те слабые символы самой страшной тайны.

Теперь его голос поднялся до крика.

- Фрэнк, Фрэнк! Страшное, очень страшное действие было совершено в самом начале! Перед временем. До сотворения мира. А после этого действия...

Он встал и быстро зашагал по комнате.

- Действия мертвых проявляются через углы в темных углублениях времени... Они голодны и хотят пить!

- Чалмерс,- умолял я, пытаясь хоть как-то успокоить его.- Мы живем в третьем десятилетии двадцатого века!

- Они тощие и хотят пить! - заорал он.- ПСЫ ТИНДАЛА!!!

- Чалмерс, может быть, я позвоню врачу? - осторожно спросил я.

- Врач мне не поможет. Они - ужас души, и все же...- Тут он закрыл лицо руками и застонал.- Они реальны, Фрэнк. Я видел их всего лишь одно мгновение - в этот страшный момент я стоял на ДРУГОЙ СТОРОНЕ. Я находился на светло-серых берегах вне времени и пространства. В страшном свете, который не был светом. В тишине, которая вопила. И там я видел ИХ...

Неожиданно Чалмерс смолк и в какой-то скорбной задумчивости обвел глазами комнату. Я не решался прервать повисшую паузу, но вдруг он весь подался вперед и с растущим напряжением в голосе заговорил:

- Все зло Вселенной сосредоточено в их тощих, голодных телах. Или, может быть, у них вовсе не было тел?.. За тот краткий миг, что я видел их, мне не удалось как следует разглядеть, и я не могу сказать точно. Но я слышал, как они дышат. Я не могу это описать, но в тот момент я почувствовал их дыхание на своем лице. Они повернулись ко мне, и я с криком бросился убегать. Спасаясь от них, я пролетел миллиарды лет.

Но все же они почуяли меня. Люди пробуждают в них великий космический голод. К счастью, миллионы лет назад человеку удалось скрыться от той грязи и зла, которые их окружают. И теперь им нужно то чистое, что появилось в человеке за время его истории от действия светлых и ничем не запятнанных сил. Дело в том, что в нас есть нечто такое, что не принимало участия в том страшном действии, которое было вначале, и это они ненавидят. Но не вообрази себе, что они в буквальном прозаическом смысле - зло. Они стоят вне зла и добра, как мы понимаем эти слова. Они - то, что в самом начале отвернулось от чистоты. И после сотворения мира они стали телами смерти, вместилищем всего отвратительного и грязного. Но они не зло в НАШЕМ понимании этого слова, потому что в сферах, где они движутся, нет ни мысли, ни морали, ни правых, ни неправых, ни света, ни тьмы. Там есть только чистота и грязь. Грязь выражает себя через угол, чистота - через искривления. Человек, чистая его часть, произошел из искривлений. Не смейся. Я говорю это в буквальном смысле.

Я встал и начал искать свою шляпу.

- Мне очень жаль тебя, Чалмерс,- сказал я, направляясь к двери,- но я не собираюсь оставаться здесь дольше, чтобы выслушивать весь этот бред. Я пришлю тебе своего доктора. Это милый сухонький старичок, и он не обидится на тебя, если ты пошлешь его ко всем чертям. Но я все же надеюсь, что ты с уважением отнесешься к его советам. Недельный отдых на хорошем курорте подействует на тебя исцеляюще.

Я слышал, как он смеялся мне вслед, пока я спускался по лестнице. Но смех его был таким невеселым, что я чуть не расплакался.

II

Когда Чалмерс позвонил мне на следующее утро, первым моим побуждением было сразу же повесить трубку. Но его просьба оказалась такой необычной, а голос настолько взволнованным, что я даже подумал, что если буду иметь с ним дело, то и сам смогу сойти с ума. Однако я не мог сомневаться в его искренности и в том, что он глубоко несчастен, а когда он замолчал, я услышал, как он плачет прямо в трубку. И тогда я решил исполнить его просьбу.

- Ладно,- согласился я.- Я сейчас же приду к тебе и принесу гипс.

По дороге к дому Чалмерса я зашел в скобяную лавку и купил двадцать фунтов гипса. Когда я вошел в комнату своего друга, то увидел, что он съежился у окна и смотрит на противоположную стену выпученными от страха глазами. Заметив меня, он тут же поднялся и схватил сверток с гипсом с такой жадностью, что я просто опешил. К моему приходу Чалмерс вытащил из комнаты всю мебель, и теперь его жилище представляло собой довольно унылое зрелище.

- Возможно, мы сумеем расстроить их планы! - воскликнул он.- Но нам надо работать быстро, Фрэнк. В холле есть лестница, немедленно неси ее сюда. А потом достань ведро воды.

- Зачем? - тихо спросил я.

Чалмерс резко повернулся ко мне, лицо его раскраснелось.

- Чтобы развести гипс, дурак ты! - закричал он.- Чтобы развести гипс, который спасет наши тела и души от страшного заражения. Нужно немедленно развести гипс, чтобы мы могли спасти мир от них. Фрэнк, их надо держать подальше от людей!

- Кого? - еще тише спросил я.

- Псов Тиндала! - выпалил Чалмерс.- Они могут добраться до нас только через углы. Поэтому мы должны избавиться от всех углов в этой комнате. Я замажу гипсом все углы и все трещины. Нам нужно сделать эту комнату такой, чтобы она напоминала внутреннюю поверхность шара.

Я знал, что спорить с ним уже бесполезно, и мне пришлось отправиться за лестницей. Чалмерс развел гипс, и мы принялись за работу. Через три часа были замазаны все двенадцать внутренних углов помещения, соединявших стены между собой, а также с полом и потолком. После этого мы зашпаклевали оконные рамы, подоконник и косяк двери.

- Я останусь в этой комнате до тех пор, пока они не вернутся,- начал убеждать меня Чалмерс, когда мы закончили работу.- Как только они обнаружат, что запах ведет их лишь к искривлениям, они уберутся назад. Но они уйдут туда злыми, рычащими и неудовлетворенными, потому что не смогут принести в наш мир ту грязь, которая была в самом начале, за пределами времени и пространства.

Чалмерс тяжело опустился на пол и зажег сигарету.

- С твоей стороны было очень мило помочь мне,- поблагодарил он меня.

- Ты не хочешь, чтобы тебя осмотрел врач? - снова взмолился я.

- Возможно... завтра,- пробормотал он.- А сейчас я должен внимательно наблюдать и ждать.

- Чего ждать? - не унимался я.

Чалмерс едва заметно улыбнулся.

- Я знаю, что ты считаешь меня ненормальным,- сказал он.- Беда в том, что у тебя хоть и проницательный, но прозаический ум, и ты не можешь понять того, что существует и происходит вопреки законам силы и материи. А тебе когда-нибудь приходило в голову, друг мой, что сила и материя - это только барьеры на пути восприятия, которые ставят нам время и пространство?.. Но когда человек на своем опыте познает, что время и пространство идентичны и что они обманчивы, поскольку являются лишь несовершенными проявлениями высшей реальности, тогда он не станет искать в видимом мире объяснений извечным тайнам и ужасам бытия.

Я поднялся и направился к двери.

- Извини меня! - закричал он мне вслед.- Я не хотел тебя обидеть. У тебя величайший ум, но у меня... у меня - сверхчеловеческий. И поэтому вполне естественно, что я вижу всю ограниченность твоего сознания.

- Позвони мне, если я тебе понадоблюсь,- сухо бросил я уже на лестнице и спустился вниз, перешагивая сразу через две ступеньки. "Я должен сейчас же прислать сюда своего врача,- бормотал я сам себе.- Он безнадежный маньяк, и Бог знает, что он еще может натворить, если кто-нибудь не займется им немедленно".

III

Ниже приведены краткие выдержки из двух заметок, которые были опубликованы в "Патриджвиль Газетт" за 3 июля 1928 года:

"Сегодня в два часа ночи неожиданные подземные толчки выбили несколько зеркальных стекол в первых этажах домов на Центральной площади и полностью парализовали электрическое снабжение в городе, включая работу трамваев. Волны землетрясения чувствовались и в прилегающих районах; шпиль церкви Иоанна Крестителя на Анжел Хилл (архитектор Кристофер Рен, 1717) был полностью разрушен. Пожарники пытаются остановить огонь, который угрожает клеевым заводам Патриджвиля. Как сообщил мэр города, расследование причин непонятных подземных толчков в нашем, не подверженном землетрясениям районе, будет проведено незамедлительно, и если удастся установить виновных, они понесут самые суровые наказания".

- писатель-оккультист убит неизвестным посетителем

- смерть Гэлпина Чалмерса окружена тайной "Сегодня в девять часов утра в пустой комнате над ювелирным магазином Смитвича и Исаака (Центральная площадь, дом 24) было обнаружено тело Гэлпина Чалмерса, писателя и журналиста. Проведенное полицейским дознавателем расследование показало, что Чалмерс снял меблированную комнату первого мая сего года и две недели назад сам добровольно избавился от всей мебели и обстановки. Г-н Чалмерс был членом Библиографического союза и автором нескольких загадочных книг на оккультные темы. Раньше он жил в Бруклине, штат Нью-Йорк.

В семь часов утра мистер Л. Е. Ханкок, который снимает квартиру напротив комнаты Чалмерса в доме Смитвича и Исаака, почувствовал необычный запах, когда открыл дверь, чтобы выпустить кошку и забрать утреннюю местную газету. Он утверждает, что запах был очень острым и неприятным, и особенно сильно стало пахнуть, когда он приблизился к двери Чалмерса. Ему пришлось даже зажать нос рукой.

Мистер Ханкок собирался уже вернуться в свою квартиру, когда вдруг в голову ему пришло, что, возможно, Чалмерс забыл выключить в кухне газ. Взволновавшись от этого предположения, Ханкок решил проверить его, но стук в дверь не принес никаких результатов. Тогда он позвал на помощь смотрителя, и тот открыл дверь дубликатом ключа. Двое мужчин быстро вошли в комнату Чалмерса. В помещении совершенно не было мебели, и Ханкок уверяет, что как только он посмотрел на пол, сердце у него замерло, а смотритель, не произнеся ни слова, прошел к распахнутому окну и целых пять минут стоял возле него, глядя на здание, находящееся напротив.

Чалмерс лежал распростертый на полу посередине комнаты. Он был совершенно голый, а его руки и грудь покрывала какая-то вязкая жидкость, сильно напоминающая злокачественный гной. Голова убитого неестественно покоилась на груди. Она была полностью отделена от тела, а лицо настолько сильно разодрано и изувечено, что вошедшие не сразу смогли опознать в покойном своего соседа. Крови нигде не было видно.

Сама по себе комната выглядела очень странно - все углы между стенами, потолком и полом были сильно замазаны гипсом, но в некоторых местах гипс откололся и упал, и кто-то собрал эти осколки вокруг тела убитого таким образом, что они образовали равносторонний треугольник.

Около трупа было найдено несколько обугленных листков тонкой желтой бумаги. На них изображались фантастические геометрические фигуры и символы, а на некотерых было что-то написано торопливой рукой. Слов почти не удалось разобрать, а содержание того, что все же было расшифровано, оказалось настолько абсурдным, что не давало никакого ключа к поимке преступника. "Я жду и наблюдаю,- писал Чалмерс.- Я сижу у окна и смотрю на стены и потолок. Я не верю, что они смогут добраться до меня, но я должен опасаться доэлей. Возможно, именно ОНИ и помогут им ворваться сюда. Могут помочь также и сатиры, и тогда они беспрепятственно пройдут через алые круги. Греки знали способ, как предотвратить это. Как жаль, что мы так много забыли".

На другом листке бумаги, самом обугленном из всех, обнаруженных сержантом Дугласом (детективом Патриджвиля), было написано следующее: "Боже мой, гипс отваливается! Сильная вибрация ослабила гипс, и он начал падать. Неужели землетрясение? Я никогда бы не смог предвидеть этого. В комнате становится темно. Надо позвонить Фрэнку. Но успеет ли он прийти? Я попытаюсь. Я прочитаю наизусть формулу Эйнштейна. Я... Боже мой, они уже ломятся! Дым поднимается из углов. Их языки... Это конец!"

По мнению детектива, сержанта Дугласа, Чалмерс был отравлен каким-то неизвестным химическим веществом.

Он послал часть голубой слизи, обнаруженной на теле Чалмерса, в химическую лабораторию Патриджвиля и уверен, что результаты анализов прольют новый свет на одно из самых таинственных преступлений за последние годы. В том, что накануне землетрясения у Чалмерса был гость, сомневаться не приходится, потому что его сосед ясно слышал тихие голоса разговаривающих людей в комнате убитого, когда проходил мимо. Подозрение падает на этого неизвестного посетителя и полиция прикладывает все усилия, чтобы разыскать его".

IV

Отчет Джеймса Мортона, химика и бактериолога:

"Уважаемый мистер Дуглас!
Жидкость, присланная мне для анализа, оказалась самой необычной из всех, которые мне когда-либо приходилось исследовать. Она напоминает живую протоплазму, но в ней нет особых веществ, называемых ферментами. Ферменты катализируют химические реакции, происходящие в живых клетках; когда клетка умирает, они заставляют ее разлагаться путем гидролиза. Без ферментов протоплазма должна обладать продолжающейся жизнеспособностью, то есть бессмертием. Ферменты - это, так сказать, негативные компоненты одноклеточного организма, который является основой всей жизни. То, что живая материя может существовать без ферментов, учеными-биологами категорически отрицается. И тем не менее, вещество, которое вы мне прислали,- живое, но в нем нет этих "необходимых" тел. Бог мой, сэр, вы осознаете, какие перспективы это может открыть?"

Выдержка из трактата "Тайный наблюдатель", написанного покойным Гэлпином Чалмерсом:

"Что если параллельно той жизни, которую мы знаем, существует другая жизнь, которая продолжается вечно, в которой нет элементов, разрушающих нашу жизнь? Возможно, в другом измерении есть другая сила, отличная от той, что создает нашу жизнь. Возможно также, что эта сила испускает энергию, которая проникает из этого неизвестного измерения к нам и создает новые формы клеточной жизни в нашем мире. Никто не знает, существует ли в нашем измерении такая клеточная жизнь. Но я видел ее проявления. Я РАЗГОВАРИВАЛ с ними. Ночью в своей комнате я общался с доэлями. А во сне видел их создателя. Стоя на темном берегу за пределами времени и материи, я видел Его. Он двигался через странные искривления и самые разные углы. Когда-нибудь я совершу путешествие во времени и встречусь с ним лицом к лицу..."